«АВОСЬКА» — крейсерский разборный швертбот открытого моря.

Конструктор и Капитан — Наумов Александр Сергеевич 1951 г. рожд. Москва. 
Ветеран парусного туризма. 
Походы — много где… о Каспийской эпопее — можно прочесть ниже (Статья из КиЯ.)

«Авосек» было несколько вариантов выполнения, на фото последний вариант — «Авоська 4″.

Видео «Авоськи — 4″ 
«тут», 
«тут», 
«тут»

Авоська-4 длиннее и обширнее Авоськи-3 на 15-20 см. (длина 4,2 м., ширина 1,7м.) За счёт этого она стала емче (до 4 человек). Не считая того, у неё появился маленький транец выше ватерлинии, что приметно прирастило кормовой багажник. 
Лодка очень остойчива. При закреплённом балласте 90 кг (мешки с песком) лодка уверенно самоспрямляется из положения «паруса на воде». Узенькая ватерлиния и большой разрушение бортов обеспечили хорошую ходкость как под парусом, так и на распашных вёслах.

«Авоська — 3″

Цитата из письма заместо вступления: 
…К редакции, от нас — группы туристов-парусников — предложение и просьба: не откладывая, дать ход статье А. Наумова о плавании на надувной лодке через Каспий. 
Мы с известным читателям журнальчика В.Перегудовым кропотливо разбирались в данном деле. И сделали вывод, что это — не авантюра, а грамотное техническое решение очень сложной задачки. К тому же, Саша Наумов — умница и человек, у которого рука на румпеле не дрожит. Когда о его походе грамотеи стали гласить, что дурачинам везет, он повторил плавание, при этом, нам на удивление, со всеми положенными печатями портнадзора. 
В дополнение упомяну, что его конструкция парусного вооружения надувнушки отмечена дипломом на Х конкурсе самоделок (об этом упоминалось в «КиЯ» № 128), а о плавании его в свое время писали многие газеты, включая «Труд» и «Московские новости». Во всех публикациях не вышло без, мягко говоря, некорректностей, потому идеальнее всего было бы предоставить слово самому мореходу. 
Добавлю еще, что ему 37 лет (тогда было.(примечание составителя)), он — любимец МВТУ имени Баумана, спец по оптико-электронным устройствам и, как может убедиться читатель, турист со стажем и опытом. 
В. Байбаков…

——————————————

Уйти от берега.

Наумов А.С.

Молвят, есть люди, морской заболевания не подверженные. Счастливчики! А меня с юношества укачивает. Всюду. В автобусе, в самолете, на качелях-каруселях. Как-то, гуляя в парке с женщиной, сдуру залез на центрифугу — вспомнить жутко! И вот угораздило увлечься морем и парусом. Началось все в 1982 г., а 3-мя годами позднее я сделал практически истинное одиночное плавание на паруснике — пересек Каспийское море. 
Правда, и парусник мой был реальным тоже «почти». 
Надувная лодка «Волна» сначала использовалась, как и подавляющее большая часть надувнушек, для рыбалки и пляжных забав. Но достаточно стремительно я сообразил, что способности ее еще обширнее. Сплав по Москве-реке подтвердил «смелые предположения», и вот моя «Волна» была вооружена фартуком, двухлопастным веслом и стала кое-чем вроде байдарки. Тупорылая, неловкая на вид, она постоянно вызывала ухмылки — снисходительные, саркастические. Но я уже удостоверился, что груженая (конкретно груженая) надувная лодка — красивое судно для аква путешествий. И чем труднее пороги, чем выше волны, тем ярче появляются ее плюсы. 
Довольно сказать, что «Волне» оказалась доступна карельская река Охта (III категория трудности) со всеми ее порогами, включая Кивиристи, считающийся «пятерочным».

Уверенно вела себя эта лодка и на озерах в непогодицу, только грести было тяжело. Естественным образом и тогда появилась идея о парусе, чтоб использовать ветер. 
1-ый раз я попробовал «Волну» в качестве парусника на Онежском озере. Установил импровизированную мачту, поднял прямоугольный парус из полиэтиленового тента.

При неплохом ветре пересек Кондопожскую губу и залив Огромное Онего на искосок, затратив на 25 км пути около 6 часов. Внешний облик вооружения элегантностью не отличался, все же конструкция оказалась полностью жизнестойкой: при шквалах мачта упруго отклонялась чуть не до горизонтального положения! 
Вот после чего плавания во мне поселилась парусная бактерия. Зимой читал. О парусах, морях, яхтсменах. Скупил и проштудировал все номера «КиЯ», какие сумел отыскать у букинистов. К лету сделал рангоут, шверцы, сшил бермудский грот. Сначала августа 1983 г. вышел в Белоснежное море и уже под парусом за два денька с ночевкой на Кузовах добрался до Соловков. Укачало меня, правда, основательно. Но ведь я плыл по морю! 1-ый раз в жизни. Соленая вода и морской ветер, чайки, любознательные рожи нерп и белоснежные спины белух, необитаемые острова, приливы, отливы, сулои — и все это за два денька.

После чего нереально было не захворать совсем. Захотелось испытать чувства реального морского перехода, чтоб берега ушли далековато за горизонт, чтоб ночевать пришлось в открытом море. А избрать море для такового путешествия труда не составило: довольно было посмотреть на карту страны. Вот оно, изогнувшись морским коньком, кидает вам вызов и манит! 
Зимой опять готовил снаряжение, читал про Каспий. Грядущий поход заполнил все мое существо, стал целью, практически манией. Смею заверить, я не авантюрист и отлично осознавал всю сложность загаданного, потому готовился серьезно, особо серьезно. Но очень почти все необходимо было успеть. Началась гонка. Пора улетать, а подготовка к плаванию—в разгаре. Половину отпуска я крутился, как волчок, в Москве, но так и не смог признаться для себя, что приготовиться не успел. Неизменный недостаток времени сформировал устойчивое чувство загнанности. Вот в таком загнанном состоянии я и бросился, было это в августе 1984 г., «покорять» Каспий.

Прилетел в город Шевченко, доехал автобусом до окраины. На берегу лихорадочно собрался и, даже не отдохнув после бессонной ночи, направился прямо в море… 
Через два часа уже был сыт по гортань. Промок, промерз, страшно укачался. Дул крепкий ветер, волны забрызгивали лодку. Вода почему-либо оказалась ледяной (как мне позже растолковали, сильный ветер с берега угнал теплую воду). Вприбавок ко всему применяемый в качестве пайола надувной матрас, приобретенный намедни отъезда и поэтому непроверенный, оказался бракованным. Эта оплошность меня доконала. Стало по-настоящему жутко. Совсем деморализованный, повернул вспять. 
Два денька бродил по берегу в тоске, предаваясь самобичеванию, а позже собрал пожитки и улетел домой к маме. 
Улетел, твердо решив, что человеку, которого с юношества укачивает в автобусе, в море делать нечего. Остаток того отпускного месяца, но, провел с той же «Волной» на Истринском водохранилище, решив, и опять-таки твердо, что это — максимум позволенного такому судну с таким капитаном.

Последующий отпуск как-то внезапно себе тоже провел на воде — с группой хороших юношей из Калининграда сплавлялся по саянской реке Оне (IV категория трудности). Невзирая на два оверкиля, вновь удостоверился в исключительных качествах надувнушки как воистину универсального туристического судна. Этот поход оказался очень полезным и в психическом плане. 
Вроде бы там ни было, возвратившись домой, опять преобразовал комнату в судоверфь. К этому времени конструкция парусника уже в главном сложилась, но кое-что следовало переработать.

Управлялся я известным принципом: на первом месте — безопасность, на втором — комфорт, на последнем — скорость (вернее сказать, о скорости гласить вообщем не приходилось. 
Что в состоянии сделать шторм с футбольным мячом? Вот таковой, схожей мячу, я и лицезрел свою будущую парусную лодку. Немаловажное качество — защищенность экипажа. В эталоне хотелось сделать так, чтоб можно было управлять лодкой, не вылезая из спальника. Крайнюю простоту конструкции надлежало соединить с наибольшей живучестью. 
Упругость, упругость лодки в целом давала подсказку, что и все актуально принципиальные узлы, включая шверцы, руль, крепление шкота, тоже обязаны иметь какие-то мягенькие, упругие звенья. Это не только лишь уменьшит возможность поломок, да и должно содействовать стойкости на курсе: судно будет «отыгрывать» шлепки волн и шквалики…

Весь июль трудился, проводил тесты. А сначала августа я уже опять готовил собственный кораблик к выходу в море на том же самом месте — на той же окраине г. Шевченко. Сейчас действовал не спеша, расслабленно. Запланировав поначалу пройти на север, повдоль берега, до г. Форт-Шевченко, обкатать и обкататься, а позже уже прокладывать курс на Махачкалу либо на Москву, глядя по происшествиям. 
Собрав лодку, взял три бурдюка, надувные мячи в матерчатых чехлах, и сходил за водой набрал ее л. 50. Потом вскипятил чайку, воспользовался покупным «самоваром» на сухом горючем, поел и залег. Помню, с драматичностью поразмыслил: «Ну-ну, поглядим, что получится на этот раз». Спал прочно, намаялся с перелетами да с переносками. Кстати о переноске. Телеги нет, ношу все на для себя, потому приходится ужиматься. Предел совместно с лодкой и припасом пищи — 55 кг. «Расфасовка» последующая: на спине «Ермак», на груди тюк с лодкой, на плече «карандаш» с рангоутом. Со стороны, молвят, смотрится убедительно. Именуют по-всякому, но в большинстве случаев верблюдом… Пробудился днем бодренький, позавтракал, уложился. Непромокаемый мешок с припасом пищи и сухого горючего уложил в кормовой «багажник». Там же расположил фотоаппарат, маску, мех для подкачки лодки. Два малых мешка с одежкой и ЗИПом, также кипятильник запихнул в нос лодки — в «трюм». У основания мачты расположил бурдюки с водой, они будут по совместительству играть роль балласта. Тубус с подзорной трубой закрепил у левого борта, фонарь и ковшик (по-ученому — санитарное ведро) у правого. Карту и компас положил на дно лодки. Натянул на голову повязку от солнца. 
Отчалил.

Ветра не было. Греб потихоньку, себя не истязал. Нередко и понемногу пил воду. Справа каменистый сберегал, над головою солнце, пышущее жаром, а слева накатывает длинноватая пологая волна. Стремительно укачало, а я-то возлагал надежды на волшебство! Вот и ковшик понадобился. Удачный таковой, дюралевый, с ручкой и с петлей для руки, чтобы не упустить. Гребец из меня в тот денек был плохой, причалил вечерком всего в нескольких километрах от городка. Момент захода солнца не засек, помешала дымка на горизонте. Ну и в следующие деньки это изредка удавалось, так что таблица для определения долготы зависимо от времени захода, которую составили по моей просьбе, оказалась никчемной. В сумерках купался, наслаждаясь нежной водой, и увидел змеиную голову, торчащую над поверхностью. Величиной с кулак, не меньше. Очень быстро выскочил на сберегал, а голова покрутилась, покрутилась и ушла под воду. Что это? Змея, черепаха, родственница Несси? Во всяком случае, купаться расхотелось.

На другой денек удалось на короткий срок поставить парус, но очень скоро пришлось взять в руки весло. Купался с лодки, обвязавшись страховочным концом. Нырял с маской. Из-под воды лодка похожа на какое-то морское чудище. 
Почему-либо не укачало, хотя была волна. 
На мысу увидел двоих юношей. Пристал. Побеседовали о погоде — никак не праздный разговор. Поведали они, что этой зимой в новогоднюю ночь штормом разломало танкер, все погибли. А вот август тут — самое тихое время. Водяные змеи в море вправду водятся, встречаются большие, но они не ядовитые, хотя с виду гадюки-гадюками. Ребята (нефтяники, отдыхают после недельной вахты) угостили меня томатным соком, с энтузиазмом произвели осмотр необыкновенное судно, дружно заявив, что «парус— это вещь!».

3-ий денек оказался уже схожим на обычный ходовой денек. Пробудился рано. Дует. Быстренько приготовил кашу (сухое молоко развести кипяточком, покрошить хрустящие хлебцы либо белоснежные сухари, размять; соль, сахар, топленое масло по вкусу), поел, загрузился и отчалил. Взял курс на мыс, еле видимый на горизонте. Длительно шел под парусом с закрепленным шкотом и румпелем. Ветер дул ровненький, самочувствие было хорошим. Настроение тоже. Правда, докучали мухи — изгнать их из лодки не было никакой способности. В целях психической подготовки я смотрел только на лево, чтоб созидать незапятнанный горизонт, и внушал для себя, что уже далековато в открытом море. Когда это удавалось, становилось жутковато. К вечеру волнение усилилось, вот сейчас меня стремительно укачало — схватился за ковшик. Не дойдя до хотимого мыса, выбросился с прибойной волной на береговые плиты, заволок лодку в маленькую лагунку, перекусил и даже устроил пешую прогулку. 
На мысу маяк. Понизу автобус, рядом мужик и дама. Подошел, побеседовали. Дама — большой спец по источникам пресной воды. Мангышлак знает как свои 5 пальцев, но показать на карте наше местопребывание почему-либо не смогла. 
Вечерком в лавировку обошел этот мыс, причалил сходу после захода солнца. У воды, нахохлившись, посиживает чайка. Наверняка, нездоровая либо древняя. Поодаль кружатся другие чайки, гремят, кричат, а эта посиживает одна. Стало малость обидно. Вынул лодку, огляделся. Высочайший каменистый сберегал залит лунным светом, резкие тени, все вокруг удивительно, нереально. Чувство, что находишься в другом мире, на некий другой планетке. Под вертикальной стенкой белеют необычные горы, похожие на снежных баб. Спать не хотелось, очень уж много ярчайших воспоминаний. При свете луны рассмотрел тарантула. Тот встал в угрожающую позу, а я его для чего-то раздавил. С перепугу. Сразу пожалел об этом, поразмыслил, что половина всех бед наших, наверняка, происходит из-за боязливости и рвения запугать друг дружку. Боязливость агрессивна…

Днем стал одеваться, поднял рубаху с камешков, а под ней — скорпион. Задрал нажимало, клешни и давай танцевать что-то вроде лезгинки, позже забился в щель. 
Походил по берегу. Отыскал кучу каких-либо железяк. Попробовал изобрести из их якорь, не вышло. В конце концов притащил пудовый булыжник, пусть пока лежит как дополнительный балласт. К слову сказать, якорь так и не пригодился, а балласт оказался как раз кстати. 
Отчалил около 11. Шел расслабленно. К вечеру зашталело, а позже вдруг как обрушилось что-то с берега — поднялась толчея. Низкие, но резкие, злые волны, как будто боксеры-легковесы, начали бить мой корабль по скулам. Ужаснувшись, зарифил парус наглухо, «задраился» срывной юбкой, но «Волна» вела себя отлично, и я понемногу акклиматизировался. Онаглел, дал один ряд рифов, и с практически попутным ветром часа полтора шёл повдоль берега. 
Брызги залепляли солью защитные очки, приходилось поминутно их протирать. Лодка уверенно пахала носом. Боялся брочинга, но, видимо, большая площадь пера руля сыграла свою роль, обошлось. ,br>За одним из больших береговых камешков рассмотрел уютную бухточку, юркнул туда, Необычное чувство испытываешь, оказавшись в свежайшую погоду в тихой бухте. Понятно, почему практически у всех из их такие прекрасные наименования! Эту я именовал «Серебряной».

Днем под вещами нашел гостей: 2-ух маленьких змей, свернувшихся клубком. Стал прогонять их прутиком — шипят. Провел опыт — столкнул в воду,чтоб узнать, водяные это змеи либо наземные гадюки. Плавают отлично. Так и не сообразил, ядовитые они либо нет. 
Сейчас ветер встречный, шел в лавировку. Пробовал по береговым ориентирам оценить угол лавировки. Вышло что-то умопомрачительное — чуть не 45° к ветру. Во всяком случае, для надувнушки идет она более чем хорошо! Удовлетворенный, нежно потрепал «Авоську», так я именовал свою лодку, по крутым бокам. Кажется я уже отношусь к ней как к живому существу. Вообщем, наверное, некое очеловечивание неживого полезно. Взять хотя бы море. В прошедший раз я вел себя по отношению к нему непочтительно, можно сказать, по-хамски — ну и нарвался. Сейчас не жалею времени на ухаживания… 
Задумавшись, чуть ли не наехал на тюленя: он лежал на спине, выставив из воды задние ласты, и вид у него был страсть какой удовлетворенный. 
Левый баллон что-то стал мягковат. Подкачал, но хватило не навечно. Стал трогать ниппель, а он угрожающе зашипел. Пришлось срочно править к берегу, клеиться с помощью «вакуум-отсоса» (шприц с отрезанной фронтальной частью). Только кончил ремонт, подуло. Отлично подуло. Пошел в галфвинд под зарифленным парусом. Здорово! И удивительно — почему-либо не укачало…

Назавтра денек снова начался штилем. Греб, вел войну с мухами, обедал прохладной тюрей (рецепт: темные сухари, сало, лук, чеснок, соль, сырая вода). 
Причалил у прекрасных камешков, чтоб размяться. Вскарабкался на самый верх, походил по пустыне, погонял ящериц-круглоголовок. Возвратился к лодке, копаюсь с ней, вдруг сзади — дамский хохот. Ошалел от неожиданности. Обернулся — две казашки верхом на осликах. «Кушать,— молвят,— хочешь?» И сходу полезли в свои узлы — выручать меня от голодной погибели, как я ни разъяснял, что продукты у меня есть. Спросил, далековато ли до Форт-Шевченко? Оказалось, км с 10. 
В лавировку при тихом ветре дотянул до городского пляжа и сходу был облеплен мальчуганами. Разузнал, где что находится в городке. Ответил на тыщу вопросов. Кстати сказать, оставлять лодку без присмотра они мне категорически отсоветовали. Пришлось отчалить и с попутным ветром уйти вспять. Заночевал в 5—6 км от городка. А поутру сложил вещи в лодку; при этом, все пришлось отряхивать от множества уховерток — совсем безопасных козявок, которые изо всех сил стараются прогуляться на скорпионов; закрыл кокпит и пошел по берегу в город. Посетил центр, насладился цивилизацией, съел в ресторане полный обед, купил кое-что из товаров, а позже полтора часа тащился с грузом по песку. Когда, в конце концов, добрался до лодки, ощутил себя дома. Вскипятил чаю, сел в тени от паруса и кейфовал, изнемогая от удовольствия. Хоть в миниатюре, но узнал, что такое «отдых в тени оазиса». 
Решил, что завтра пора по-настоящему выходить в море — брать курс на Махачкалу. Снова взвесил шансы. По прикидке выходило, что скрещение Каспия — это 300 км по прямой — займет суток 7—8. Если повезет, на пару дней меньше.

Если нет… Во всяком случае товаров у меня заготовлено на две недели, а полные бурдюки избавляют от необходимости считать каждый глоток воды, тем паче, что период акклиматизации уже завершился и я не поглощаю ее в таких огромных количествах, как в 1-ые деньки. С жарою умиротворенно сосуществовать я уже научился (кстати, усмотрительное отношение к палящему солнцу позволило отменно загореть, избежав ожогов; линимент алоэ практически не пригодился). А на случай холода есть шерстяной тренировочный костюмчик, штормовка и спальник. 
Переутомление — ужасный неприятель яхтсменов-одиночек. От него я, естественно, не застрахован, но ведь моя цель — не рекордный бросок, а спокойное крейсерское плавание. Очень надеюсь, что не напрасно каждый вечер глядел на небо, представляя, что ночую в открытом море. Постараюсь ночами спать. Возможность попасть под какое-нибудь судно тут, где судоходство очень вялое, так мала, что навряд ли стоит принимать ее во внимание. Все же мощнейший герметичный фонарь всегда будет под рукою. 
Даже в случае полного заливания лодка остается на плаву. О способности перевернуться мыслить как-то не охото. Надеюсь, балласт (припас воды и увесистый камень) поможет избежать настолько острых чувств. Не считая того, в районе мачты пришнурованы две емкости, созданные для самоспрямления в случае опрокидывания (правда, до испытаний этой системы как-то руки не дошли). Так либо по другому, я уже успел убедиться в высочайшей остойчивости лодки и не дергаюсь, как сначала, при каждом порыве ветра либо ударе крутой волны. 
Ну а самое главное — психический настрой. Ужас, который посиживал во мне с прошедшего возникновения на Каспии, ушел. Уже не с опаской, а с нетерпением жду выхода в море. 
Перед сном искупался. Звездное небо, теплые волны, какие-то светлячки, мерцающие на деньке. Притча!

1-ый денек перехода.

Отчалил около 11. Шел под парусом всего полчаса — ветерок ослабел. Обидно. Так хотелось сходу как можно далее уйти в море! Ведь ночкой, когда я буду спать (надеюсь), сберегал станет неприятелем. Пришлось парус убрать, взяться за весло. 
Увидел сзади белоснежные паруса старомодной гафельной яхты. Создалось воспоминание, что яхтсмены желают меня догнать. Но ветра не достаточно даже для их огромных парусов, а я трудолюбиво машу веслом. Яхта стала отставать. С энтузиазмом размечтался, задумался. 
Вдруг совершенно рядом звучный всплеск. Вздрогнул, обернулся — никого! Опять всплеск. Пара тюленей хулиганят. Подвсплывут в нескольких метрах от лодки и шлеп задними ластами! А позже повстречал их целое стадо. Шумно подплыли все разом ко мне, окружили, звучно сопели, выставив любознательные рожи. Шлепали по воде (видимо, игра такая), а я щелкал фотоаппаратов» Но вообще-то я встревожился: если им вздумается испытать лодку на зуб, мне не поздоровится… 
Обвязался буксирным концом, прыгнул в воду. С полчаса буксировал лодку, отлично размялся. Пришла пора «приглашать к столу»: подвесил кипятильник к шверцбалке, приготовил обед. И в это время подул ветерок. Длительно шел в бейдевинд, закрепив шкот. Отдыхал, по-настоящему наслаждаясь плаванием. Солнце, море, чайки. А перед самым заходом солнца задуло прочно. Поднялась волна. Выпустил плавучий якорь, но он оказался мал, лодку то и дело разворачивало лагом к волне. Стало очень забрызгивать, сходу промок (спасибо, вода теплая!). Избран плавучий якорь, навязал на шнур всего, что попало под руку, опять выпустил; лодка развернулась как следует, забрызгивать стало меньше. Задраил кокпит срывной юбкой. В полной мгле длительно посиживал на ветру в влажной штормовке, стоически отплевываясь от брызг. В конце концов постановил, что лодка обойдется и без моего надзора. Убрал юбку, поставил колпак и залез в влажный спальник. 
Ночкой нередко высовывался, светил фонарем. Достаточно стршная картина: волны, надвигающиеся из мглы, при взоре снизу кажутся большими. Белоснежный капроновый шнур, косо уходящий в темную глубину, вроде бы подчеркивает, что подо мною многие метры черной, тяжеленной морской воды…

Денек 2-ой.

В конце концов пришло утро. Ветер, сильное (метр-полтора) волнение. В первый раз небо плотно закрыто тучами. 
Нашел поломку в управляющем устройстве: отвинтилась гайка, потерялась одна из деталей. 
К этому времени меня уже основательно укачало. Каждое движение давалось с трудом. Нередко отдыхал. (Любопытно, ночкой морская болезнь щадит, но деньком, стоит поднять голову, начинается.) Не успел починить руль — возился не меньше часа, сломалась сквозная лата. Огромных усилий стоило вынудить себя продолжать работу. Снова колупался длительно.

Противная вещь — морская болезнь. Жизнь не приятна. Ни пить, ни есть не могу, ну и от того, что съел намедни, организм избавляется всеми известными ему методами. Одна отрада: «Авоська» достаточно ходко движется в подходящем направлении, предоставив мне полную свободу для работы над собой… 
Когда стемнело, в разрывах туч показались звезды. Ветер малость стих, волна улеглась. Подумал-подумал и решил парус на ночь не опускать. Поставил над «люком» пленочный колпак, улёгся. Левую руку положил на конец шкота, потренировался стремительно выщёлкивать его из стопора (в случае шквала). Правой рукою нащупал фонарь. Под колпаком было комфортно, он прекрасно защищал от гребней, нет же ну и перехлестывавших через лодку. Спал прочно, только время от времени на короткий срок пробуждался посмотреть на компас. 
Не могу нарадоваться на лодку: устойчива на курсе, как знаменитый «Спрей»!

Денек 3-ий.

И опять пришла морская болезнь. Лежал в дремотном состоянии — только так мог переносить мучительную качку. Стоило привстать — начиналось… Но в общем-то я приноровился. Во-1-х, спокойнее стал относиться к морской заболевания, приняв ее как обидную необходимость, а во-2-х, научился ее накалывать. Когда необходимо было что-то сделать (подкачать лодку, к примеру), прописывал для себя функцию «промывание желудка» и на пару минут становился практически всеполноценным человеком, Кое-где я читал, что организм реагирует на качку так же, как на острое пищевое отравление; выходит некое недоразумение в наших защитных системах. Очень похоже на правду. 
Денек солнечный, туч не достаточно, дует неплохой ветер. Просушил вещи. Ни чаек, ни тюленей. Из живности — только мухи, так и не пожелавшие покинуть обжитое судно. Выгонял их из «трюма» и уничтожал поодиночке. 
И опять вечерком волна улеглась, стало полегче. С трудом впихнул в себя несколько конфет, запил водой с аскорбинкой. Так как ветер дул встречный, длительно менял галсы — никак не мог решить, на каком тормознуть. В конце концов пошел правым, посчитав, что лучше уклониться от цели к югу, чем к северу. Спал уже в практически сухом спальнике. Такое чувство, что лодка с каждым деньком становится уютнее и просторнее. Плохо только, что под колпаком душно, приходится оставлять щели. Ночкой далековато на горизонте лицезрел огни какого-то судна. Вот бы деньком сблизиться! С этой идеей заснул опять.

Денек 4-ый.

Днем, не поднимаясь, малость подправил курс. Ветер сильный, ровненький, иду в галфвинд. Поразмыслил: чем позднее проснусь, тем позднее начнется морская болезнь, вот и не пробуждался. Не направил внимания, что шверцы мои подозрительно жалобно скрипят. Когда все-же решил проверить в чем дело, увидел, что оба шверца отломались от балки и болтаются совсем свободно, при этом подветренный трется о резину. Мудрил, подвязывал, вставлял распорки и прокладки, кое-как кое-что прибинтовал, но в крутизне хода очевидно растерял! 
Очень расстроили меня эти сломанные шверцы, убежденности поубавилось. Да еще эта морская болезнь. В первый раз поразмыслил — быстрее бы все это кончилось! 
К вечеру на парус сели какие-то мотыльки, пролетела стрекоза. Очень хотелось считать все это признаком близости суши, но берега, как ни вглядывался, не было видно. Ночкой ветер опять был слабенький. Снова длительно менял галсы, позже закрепил шкот и румпель, залез спать. Грезил: как было бы отлично завтра пробудиться и узреть землю.

Денек 5-ый.

Выспался отлично, пробудился, когда солнце только восходило. Горизонт чист. Еще малость повозился со шверцами. При тихом ветре они, пожалуй, еще что-то могут, но суровой нагрузки, естественно, не выдержат. Самочувствие не плохое, появился аппетит. Вскипятил чайку, поел. Искупался. Так как ветра не было, начал грести. Позже поставил парус, но не навечно, опять заштилел и взялся за весло. 
Много чаек. Появились мухи, но не такие, как на том берегу. Пролетела какая-то очевидно сухопутная птица. Все почаще стали попадаться тюлени (я к ним, кажется, уже начал привыкать). 
Около 4 денька задуло. Ветер сильный, ровненький и, на мое счастье, боковой: лихо понесся в галфвинд с одним шверцем, но позже и его убрал, благо ветер немного изменил направление—стал дуть чуток сзади. Ход прекрасный, никаких признаков морской заболевания. Неуж-то все-же «прикачался»? В который раз поражаюсь тому, как лодка держит курс даже при полном ветре. Сижу под колпаком, ни шкота, ни румпеля не касаюсь. Настроение красивое. 
Вечерком усмотрел на горизонте какое-то странноватое скопление. Через полчаса сообразил, что это верхушка горы, виднеющаяся через дымку. Слышал бы кто-либо, как я закричал: «Земля!!!». 
Стемнело. Волны метра под два, белеют шипящие пенные гребни. Прямо по курсу свет маяка: две вспышки, пауза, две вспышки, пауза… Брызги перехлестывают через колпак, гулко барабаня по пленке, но в лодке комфортно, как в легковой машине во время дождика. И вот видны уже огни городка. Звезды в небе, звезды на берегу, усыпанные огнями суда в ночном море, шум ветра и воды, скорость — все это делает общее чувство экстаза. 
От начального намерения заночевать последний раз в море отказался. Сильного лучшего огня у меня все-же нет, а тут могут уже и задавить. Решил приставать. Ещё раз проверил укладку вещей — кто знает, может, придётся преодолевать прибой. Отлично зная, что многие неудачи происходят конкретно в самом конце путешествия, очень сосредоточился. Фонарь держал наготове. Ход был неплохой, так что в случае необходимости сманеврировать, уверен, успел бы. Пробовал следить приближающийся сберегал в трубу, но в нее видно было еще меньше, чем невооруженным глазом: пляска зияющих огней и больше ничего! В конце концов стало тише, видимо, попал в укрытое от ветра место. Выхода на сберегал, но, нигде нет. Борт к борту тесновато стоят, мерно покачиваясь и издавая глухие звуки, баржи, буксиры с потрепанными бортами. 
Опустил парус, на веслах пошел вспять. Кое-как нашел свободное место, вынул лодку на песок. Осмотрелся. Похоже, я не где-нибудь, а на местности… спасательной станции. Вялости особенной не ощущал, но чай кипятить поленился, съел священную банку мясных консервов и залез в спальник. 
Пробудился от шума, выглянул. Можно было поразмыслить, что половина жителей городка выбежала на пляж делать зарядку. На нас с лодкой посматривали, но деликатно не замечали. Я спросил у наиблежайшей тетеньки, что же это все-таки за город? Она длительно смотрела на меня в упор, позже произнесла традиционное: «Во дает!» 
Целый денек гулял по Махачкале. В главном ел и пил. Тем же занимался и в поезде, благо на остановках в обилии предлагались жареные куры, лаваш, жгучая картошка с малосольными огурчиками. Ночкой прочно спал на верхней полке. Но в один прекрасный момент все-же пробудился. Мрачно, что-то дует, качает. Несколько мгновений лихорадочно шарил в мгле, пытаясь резвее дать шкот из стопора…

Подвожу итоги.

Следует признать, что мне, естественно, здорово везло. 
Во-1-х, с погодой, в реальный шторм я все-же не попадал, а подходящий ветер в последний денек вообщем считаю божественным подарком. 
Во-2-х поломка шверцев произошла уже в конце пути. 
В-3-х, вышел я прямо на Махачкалу, хотя не такую точность не мог и рассчитывать. 
В-4-х, миновали меня заболевания, травмы, укусы. 
Ну и самое главное — мой парусник показал высшую надежность и способность держать курс. Без этого плавание мое просто было бы неосуществимым.

На последующий год я снова переработал лодку. Поточнее, купил новейшую «Волну» и оборудовал ее с учетом приобретенного опыта: прирастил багажник, сделал вельботную корму, усилил конструкцию управляющего устройства и шверцев. Лодка стала несколько тяжелее, но зато просторнее. 
На ней в сентябре 1986 г. я фактически два раза пересек Каспий, пройдя по маршруту Гурьев — о. Пешные — о. Тюленьи — Баутино — Махачкала. И на Тюленьи, и на Махачкалу вышел точно. Видимо, на таких сравнимо маленьких расстояниях карта и компас при осторожном воззвании — довольно хорошие средства навигации (хотя, естественно, не мешало бы и астронавигацию освоить). Вновь была жара, была морская болезнь. И сейчас был шторм, во время которого лодку два раза стопроцентно накрывало волной. Более 500 км пройдено было без единой поломки, все же выяснилось, что в конструкции еще почти все необходимо довести. 
«Волна» — расчудесное судно. Очень охото выразить жаркую благодарность работникам завода «Ярославрезинотехника». Благодаря их лодке я захворал морем. Наверняка, навечно. Такая уж морская болезнь!